— Частично. Прибор показывает трехпроцентный солевой раствор. А это совершенно невозможно, ведь ледник представляет собой кладовую снега. Чистая пресная вода. Соли здесь быть не должно.

Нора перенесла пробу на ближайший микроскоп и вновь начала рассматривать ее. Через пару минут она не то зарычала, не то застонала.

— Что, планктон? — не выдержал Толланд.

— Полиэдра, — коротко ответила Нора. Голос ее звучал теперь ровнее. — Один из видов планктона, который гляциологи обычно находят в океане под ледниками. — Она оторвалась от окуляра и взглянула на Толланда. — Но организмы мертвые. Очевидно, в трехпроцентном растворе долго не протянули.

Все четверо стояли в молчании на краю глубокой водной шахты.

Рейчел пыталась понять, какими могут оказаться последствия этого парадокса для открытия в целом. По сравнению с тем, что дал им метеорит, проблема не казалась серьезной. И все же, как аналитик информации, Рейчел знала случаи, когда из-за совсем незначительных зацепок рушились целые теории.

— Что здесь происходит? — Раздавшийся голос больше всего напоминал рев медведя.

Все, как по команде, обернулись. К ним приближался массивный администратор НАСА.

— Да вот... кое-какие небольшие вопросы относительно воды в шахте, — пояснил Толланд, — и мы пытаемся разобраться.

Мэрлинсон добавил, почти сияя:

— Данные Норы оказались неверными.

— Ну, давай, давай, кусай! — прошептала Нора. Администратор подошел, настороженно сдвинув брови.

— Так что же с данными?

Толланд неуверенно вздохнул:

— Анализ показывает, что в шахте трехпроцентный солевой раствор. А эго противоречит гляциологическому отчету, утверждающему, что метеорит находился в девственном, неповрежденном пресноводном леднике. — Он немного помолчал, словно собираясь с духом, и добавил: — Кроме того, здесь еще присутствует и планктон.

Экстром казался почти рассерженным.

— Невозможно! В леднике нет трещин. Это подтвердило сканирование. Метеорит лежал в толще монолитного льда.

Рейчел знала, что именно так и обстоит дело. По данным сканирования плотности, предпринятого НАСА, лед представлял собой единое целое. Вокруг метеорита были сотни футов замерзшего льда. Никаких трещин. Но, представив, как сканируется плотность льда, она вдруг поймала себя на странной мысли...

— А кроме того, — продолжал Экстром, — образцы субстанции, полученные доктором Мэнгор, подтвердили целостность ледника.

— Совершенно верно! — воскликнула Нора, убирая рефрактометр. — Двойное подтверждение. Лед не имеет никаких подозрительных особенностей. А это отклоняет все возможные объяснения появления в шахте соли и планктона.

— На самом деле, — вступила в разговор Рейчел, сама удивляясь собственной смелости, — объяснение есть.

Идею ей подарило одно воспоминание. Теперь все смотрели на нее, даже не пытаясь скрыть скептицизма.

Рейчел улыбнулась:

— Есть вполне рациональное объяснение присутствию в шахте и соли, и планктона. — Она искоса взглянула на Толланда: — Честно говоря, Майк, удивительно, что ты сразу не догадался.

ГЛАВА 42

— Планктон замерз в леднике? — Казалось, Корки Мэрлинсон вовсе не клюнул на объяснение Рейчел. — Не хочется портить вам праздник, но обычно, когда живые организмы замерзают, они умирают. А эта мелочь светилась, помните?

— Говоря по правде, — перебил товарища Толланд, признательно взглянув на Рейчел, — мисс Секстон не ошибается. Существуют виды, способные в подходящих условиях, вызванных окружающей средой, восстанавливать жизнедеятельность. Я когда-то даже посвятил этой теме одну из своих передач.

Рейчел кивнула:

— Ты показывал северную щуку, которая замерзла в озере и была вынуждена ждать оттепели, чтобы уплыть. А еще ты рассказывал о микроорганизмах, называемых «водяными медведями». Они полностью теряли влагу, находясь в районах засухи, и оставались в таком состоянии в течение десятилетий. А потом, когда выпадали дожди, «отмокали» и оживали.

Толланд улыбнулся:

— Ты что, действительно смотришь мою программу?

Рейчел лишь смущенно пожала плечами.

— Так в чем же заключается ваша идея, мисс Секстон? — потребовала продолжения Нора.

— Идея, которая должна была сразу осенить меня, — пришел на помощь Толланд, — состоит в том, что одним из видов, упомянутых мной в той программе, является планктон, каждую зиму замерзающий в полярном льду, дремлющий там до весны, а летом, когда лед тает, уплывающий по своим делам. — Толланд помолчал. — Необходимо отметить, что я говорил тогда не о биолюминесцентных видах, с которыми мы встретились здесь, но ведь могут быть и аналоги.

— Замерзание планктона, — продолжила Рейчел, вдохновленная энтузиазмом Майкла Толланда, — может объяснить все, что мы здесь видели. Когда-то в прошлом в леднике могли образоваться щели. Пропустив соленую океанскую воду, они вновь замерзли. Вот таким образом в леднике и образовались карманы замерзшей соленой воды. То есть замерзшей соленой воды, содержащей замерзший планктон.

Представьте, что когда вы поднимали метеорит, он прошел как раз через подобный карман. Соленый лед растаял, пробудив от спячки планктон и дав нам тот самый небольшой процент соли в пресной воде.

— О, ради всего святого! — возмущенно простонала Нора. — Все здесь вдруг оказались гляциологами!

Корки тоже смотрел недоверчиво.

— Разве во время сканирования плотности льда эти карманы не обнаружились бы? Ведь соленый лед и пресный лед должны обладать совершенно различной плотностью.

— Очень мало различимой, — предположила Рейчел.

— Четыре процента — весьма значительная разница, — с вызовом вставила Нора.

— Конечно, если измерения проводятся в лаборатории, — возразила Рейчел. — Но ведь спутник проводит измерения с высоты в сто двадцать миль. И его компьютеры запрограммированы на определение очевидной разницы — между льдом и грунтом, гранитом и известняком. — Она повернулась к администратору НАСА: — Я права, предполагая, что когда спутник измеряет плотность из космоса, то ему, возможно, недостает разрешения, необходимого, чтобы различить замерзший солевой раствор и лед из пресной воды

Администратор кивнул:

— Совершенно верно. Дифференциал в четыре процента находится ниже порога разрешения спутника. Его приборы воспримут соленый и пресный лед как совершенно идентичную субстанцию.

Толланд, казалось, увлекся идеей.

— Это также объясняет постоянный уровень воды в шахте. — Он посмотрел на Нору: — Ты сказала, что планктон, который ты видела под микроскопом, называется...

— Полиэдра, — торжественно провозгласила Нора. — И что же, теперь ты размышляешь о том, способна ли полиэдра сохранить жизнь во льду? Тебе будет приятно узнать, что ответ положителен. Это так. Во всех шельфовых ледниках полиэдра встречается в изобилии. Она светится и способна зимовать во льду. Еще вопросы есть?

Все стоящие на краю шахты переглянулись. Тон Норы подразумевал определенное «но». Однако она подтвердила теорию Рейчел.

— Итак, — набрался храбрости Толланд, — ты говоришь, что такое вполне возможно? Теория имеет смысл?

— Разумеется, — подтвердила Нора, — если вы все совершенно глупы.

Рейчел не ожидала подобной резкости.

— Прошу прощения?

Нора Мэнгор посмотрела на нее в упор:

— Полагаю, что в вашем деле небольшая доля знания — очень опасная вещь, так ведь? Поэтому поверьте мне, когда я скажу, что совершенно то же самое относится и к гляциологии. — Нора окинула взглядом всех четверых по очереди. — Позвольте мне прояснить это раз и навсегда для каждого из вас. Те карманы замерзшей соленой воды, о которых говорит мисс Секстон, действительно существуют. Гляциологи называют их расщелинами. Расщелины, однако, выглядят не как резервуары, а скорее как разветвленная сеть, волокна которой не толще человеческого волоса. Так что метеориту пришлось бы пройти через невиданное количество подобных расщелин, чтобы освободить достаточный объем соленой воды для получения в нашей шахте трехпроцентного раствора.